С 22 по 26 мая в Киеве на территории Мистецкого Арсенала прошел IX Международный фестиваль «Книжный Арсенал». Ветеранская палатка, поставленная прямо посреди двора, где продавали военную литературу, создала большой ажиотаж среди посетителей. Корреспондентка «Журналиста» Ярослава Матвеенко взяла интервью у участников этого необычного проекта.
Киборг, а с недавних пор заместитель министра по делам ветеранов Александр Терещенко является автором книги «Жизнь после 16.30». Это документальная повесть о победе человека над обстоятельствами и над собой. В книге автор описывает период возвращения к полноценной жизни после лечения и реабилитации. Александр Терещенко акцентирует внимание не на войне, а именно на внутренних проблемах человека, вернувшегося оттуда. Повесть, написанная с юмором и самоиронией, одновременно является практическим пособием для всех, кто оказался в сложной жизненной ситуации.
Александр, поделитесь, пожалуйста, детскими литературными воспоминаниями
Я точно не мечтал быть писателем, не любил читать о любви, читал о войне. Сначала я читал конец, чтобы проверить, не погиб ли герой, драмы не хотелось. Очень много читал военной литературы, особенно в детстве. Любил играть в «войнушки», и, стыдно признать, тогда жалел, что войны уже не будет, и у меня нет шансов для совершения подвигов. Моя мама преподавала русский язык и литературу, поэтому выбора плохо или хорошо учиться у меня не было, чтобы не опорочить маму. Конечно, все из школьной программы я не прочитал, и в то время особенно альтернативы книги не было, разве что телевидение. Когда подрос, начал читать военную документалистику.
Что читаете, читали? Любимые книги и авторы, герои?
Тогда, во времена Советского Союза, читал Василия Быкова, Юрия Бондарева. Особенно меня поразила книга Быкова «Дожить до рассвета». «Брестскую крепость» Сергея Смирнова прочитал в «Роман-газете». Читал и приключенческие книги, и классиков: Льва Толстого «Война и мир», Алексея Толстого «Хождение по мукам», Достоевского и Чернышевского не любил. Честно признаюсь, что я был «застегнут» советским патриотическим строем, пошел учиться на исторический факультет. Хотел попасть в Афганистан, соответственно, и читал такие книги.
Сейчас со временем на чтение не очень. В прошлом году почитал «Шантарам» Грегори Дэвида Робертса, продолжение которого «Тень горы» просто проглотил.
О чем Ваша книга?
Хронология борьбы с собой. Занимаюсь этим пятый год, эта борьба продолжается и выходит на бумагу. Но под тем углом, что меня читают. Поэтому я не допускаю пессимизма, чтобы меня пожалели. Уровень моей «писательской депрессии» регулирует сестра.
Какую книгу своих коллег посоветуете почитать? Какая их книга поразила?
Из прочитанных недавно книг могу назвать «Перемирие» Геннадия Молчанова. Сейчас мне подарил книгу Леонид Матюхин «Крым, как это было». С ним был на совместной презентации, он очень интересно рассказывал.
Книг много, все зависит от того, кто, что любит читать. Если художественное и с юмором, это, например, Мартин Брест. Он что говорит – что пишет. Кто хочет больше о войне, это книги Романа Зиненко. Знаком с ним лично, видел его глаза, я понимаю, что за этим стоит, что он пережил. У Юры Руденко в книгах история любви. Кого-то одного рекомендовать некорректно. Мы друг друга не так часто читаем. Все-таки трудно, вернувшись с войны, читать о войне. Проходит определенное время, и ты готов. Об этом многие говорят. Я думал, я один такой. В большинстве вариантов это «покупаю твою книгу, а прочитаю потом, я не готов». Я думаю, это больше нужно людям, которые не были на войне, гражданским. Война — это стресс для души, то, что она переживает и выдает, самое ценное, оно искреннее, его невозможно придумать.
Была бы эта книга, если бы не война?
Вряд ли. Честно скажу, я неплохо писал сочинения, помню, как учительница зачитывала произведение о зиме. Какую-то тягу к написанию я чувствовал, но вряд ли писал бы. Для меня книга, которую ты пишешь, это в первую очередь эмоции, то, что ты пережил, и оно просится наружу. Не знаю, как можно написать вымышленное, имитировать это в себе. Наверное, профессионалы это могут. Для меня лично пережитое само собой полезло сначала на фейсбук, затем на страницы книги.
Много материала не вошло в книгу?
С десяток рассказов примерно. Я же не описывал с первого дня все мелкие подробности. Как говорит моя сестра, должно быть действие. Поэтому даю «действие».
О чем была бы книга, если не о войне?
Наверное, все равно о войне, или о приключениях, какой-то экшн однозначно. Судя по тому, что я пишу, мне это вряд ли удалось бы. Точно не мелодраму писал бы, что-то мужское.
Что у Вас изменилось во внутреннем мировоззрении после написания и издания книги?
У меня в мировоззрении больше изменилось после войны, чем после написания книги. Я не ставил перед собой цель стать писателем, это получилось случайно. Меня убедили, что мои заметки на фейсбуке могут стать книгой.
С написанием книги или изменились ли Вы как читатель?
Когда сам начал писать, читать стал меньше. Мой университетский товарищ, мой горячий фанат на фейсбуке, время от времени меня критикует: «Ты так круто написал, но у тебя так часто встречается слово« вызов », ты это случайно не у Кастанеды «одолжил»? Начинаю вспоминать, что читал его в юности. Сейчас переживаю, что прочитаю кого-то и случайно бессознательно «украду». Хотя профессиональные писатели говорят, что это нормально.
Формально ничего не изменилось. Я не проснулся однажды утром и не подумал вдруг «Вот ни фига себе, я писатель». Конечно, было приятно, когда редко, но благодарили, например, в метро. Появилась определенная ответственность и понимание того, что это кто-то оценивает. У меня есть комплекс, что мне пишут только хорошее из-за того, что у меня нет рук. Плохо никто не скажет: «Братан, ты такой бред пишешь». Это как ребенок воспринимаешь уже, не как ты для себя только пишешь.
Кто Ваш самый требовательный критик?
Самый первый корректор и читатель — это моя родная сестра. У нас разница всего год. Она очень прямолинейна и уже много завернула моих текстов: «Это что-то такое ты непонятное написал. Я даже со второго кофе ничего не поняла. Почитаю завтра утром». Она дает мне определенное понимание, поэтому я на ней уже апробирую, чтобы понять, что стоит или не стоит писать.
Книга моя — это эмоции, переживания, внутренняя борьба. Она не всегда интересна, так как это некий психологический диалог. Надо знать меру, и сестра меня как раз держит.
Как бы Вы отнеслись к экранизации вашей книги?
Не думаю, что это реально. Надо же найти безрукого актера. Если серьезно, у меня есть опасения, что экранизация вышла бы слишком патетической. Типа финского героического эпоса, а я этого терпеть не могу.
Что читаете или читали младшему поколению: (детям, внукам, крестникам, племянникам)?
Книги кому-то не читал, потому что дети уже взрослые, а внуков еще нет.
Какой отклик читателя больше всего запомнился, тронул?
Отзывов очень много, конкретно может, и не вспомню один. Многие пишут, что, прочитав пост на фейсбуке, открылись на что-то глаза. Я не очень воспринимаю «вы живете без ноги или руки, то, что уже нам говорить». Это, конечно, подстегивает, но хочется, чтобы книга влияла по-другому, без привязки к автору. Когда ты читаешь, не задумываешься, без руки или ноги автор, и именно поэтому это нужно читать. Некоторые искренние отзывы вызывают слезы. Недавно был отзыв читательницы, очевидно с литературной специальностью, о том, что, наконец, появилась книга о войне, в которой есть мотивация. Этого мне и хотелось достичь.
Планируете следующую книгу?
Когда я написал 14 своих «бредов» (прим. ред. — литературная страница Александра называется «МОЯ маячня» (МОЙ бред)), сначала предложили напечатать в газете, уже потом дошло и до книги в то время, у меня уже было 38. Пару-тройку не успел, книга пошла в печать. Продолжаю сейчас писать, хотя времени мало, уже есть 10-12 рассказов, если наберется 30-35, возможно, будет. Если это будет книга о преодолении чего-то, то нужно, чтобы было о чем писать. (прим. ред. — на 13 мая у Александра вышел «бред номер 45»).
Лейтмотив этого проекта феномен ветеранской украинской литературы — в чем он для Вас?
Как я уже говорил, война — это стресс для души, то, что она выдает. Каждый переживал это по-разному. Все нельзя передать словами гражданскими. То, что ты пережил, не обязательно, будучи в ближнем бою, даже те, кто до передовой не доехал, попадают в совершенно другой мир. Тех, кто был там, узнаю по глазам: присутствуют характерные грусть, и особая глубина.
Фото Ярослава Матвеенко
Как ранее сообщал «Журналист», Ветеранская палатка вызвала масштабный резонанс на Книжном арсенале.
Подписывайтесь на telegram-канал journalist.today
